Скушай лимон, Оля!

Я ждал этого дня весь год. Наконец-то я в Хибинах, и заполярное небо дарит мне свою синеву. Год на год не приходился, и иногда с погодой мне страшно не везло. Из-за туманов или ветров подъёмники останавливали, и приходилось сидеть внизу, прожигая драгоценное отпускное время. Конечно, с хорошей кампанией и внизу можно неплохо отдохнуть, но я горнолыжник до мозга костей, и в первую очередь мне нужны горы, снег, скорость и адреналин. Все склоны Айкуайвенчорр уже были мной освоены, кроме спуска прямо с вершины. Конечно, там никто не катался, поскольку, во-первых, это было небезопасно, а, во-вторых, это мероприятие не для лентяев. Последний по гребню подъёмник Букашка отстоял от вершины на сорок минут нормального хода пешком.

Вершинный склон манил меня своим снежным сиянием ещё из иллюминатора самолёта, когда я подлетал к Кировску. Он манил меня со всех улиц Кировска, словно дразня и бросая мне вызов. За три дня до этого улеглась непогода, полярные ветра должны были прибить и уплотнить целинный снег. Крутизна под самой вершиной была такой, что лучше не падать. Поднимаясь на подъёмниках вверх, я тщательно изучал свой будущий маршрут спуска с вершины. В сторону долины и озера Большой Вудьявр шли карнизы, о том, какую опасность они в себе таят, я знал не понаслышке. Частенько после больших снегопадов или по весне мне приходилось видеть внизу под склоном конусы лавин, вызванных их обвалами с гребня Айкуайвенчорр.

Снега в том году намело много, и спуск должен был начинаться под большими вершинными карнизами. Справа и слева склон был окаймлён выступами скал, и тесно было только на самом верху, потом склон расширялся.

Я не знал состояние склона, но догадывался, что там не пушистый целик, а прибитый ветрами и морозами фирн. Главное, чтобы там не было тонкой снежной доски. Катаясь в разных местах страны, на Кавказе, Тянь-Шане (Чимбулак), Карпатах и под родным Питером, я иногда попадал на подобные доски. Удовольствия от них не получал не только я, потому что они проламывались под весом лыжника, мешая чётко вести дугу. Чтобы проскочить подобные доски, надо было ехать более плавно и с большей скоростью, а смогу ли я это сделать на такой крутизне? Да и подрезать такие штуки иногда бывает опасно, так как это провоцирует лавины, а от лавины в верхней части моего склона в сторону было не уйти из-за скал. Вот такие мысли посещали меня во время моего пристрела к будущему спуску, и длилось это один день.

Кстати, в своё время, Вячеслав Овчинников, читавший нам, будущим инструкторам, курс лекций по горнолыжной технике, ставил рекорд скорости СССР именно здесь, в Кировске. Он спустился напрямик по прилегающему к Букашке специально подготовленному для него склону. Этот склон готовила рота солдат в течение нескольких дней, и он находится пониже вершины.

Второй день был не хуже первого, солнце и чистое небо вселяли в меня уверенность. На всякий случай я предупредил друзей о своём намерении, и поехал на подъёмнике. Забравшись на гребень по Букашке, я закинул лыжи на плечо и двинулся вверх. Пятнадцать лет альпинизма не прошли для меня даром, гребень никакой сложности не представлял, и я спокойно, поскрипывая башмаками, шёл вверх. Башмаки у меня тогда действительно были очень скрипучими. Друзья шутили, что по скрипу даже на расстоянии, не глядя, знали, что еду я. Замечу, что катаюсь только на спортивном высоком инвентаре, так как он самый надёжный. А тогда у меня были белые с красным ботинки Dinafit-SL, и скрипели они почему-то классно.

Ветер слева снизу из долины дул всё сильнее, а я шёл всё дальше со своими мыслями по белоснежному полярному снегу. Вдруг где-то справа в воздухе раздался скрип моего ботинка. Изумлённый, сначала я посмотрел почему-то себе на ботинки, а потом поднял голову и обернулся: рядом в нескольких метрах от меня на восходящем потоке висел здоровенный полярный ворон. Он был иссиня-черного цвета, по всей видимости, его привлёк звук моих башмаков, чем-то похожий на звук его рода-племени, тем более начиналась весна. Особенно впечатляющ был чёрный глянцевый клюв птицы. Я подумал, за кого он принял звук моих ботинок, - за самку или за самца. Движение я не прерывал и ещё раз оглянулся на дивную птицу, - ворон висел за плечом и следил за мной, посвёркивая глазом.

Что бы значила эта встреча? - подумал я. - К добру или нет?

Решив, что ворон - сильная и мудрая птица, я предположил, что это счастливое предзнаменование, и, улыбнувшись, про себя запел песню о чёрном вороне.

Справа виднелась дорога на плато Рассвумчорр, куда не приходит весна, где снега и снега, как писал Юрий Визбор, слева далеко внизу на берегу озера Большой Вудьявр лежал Кировск, а сзади простиралось бесконечно плоское пространство Кольской лесотундры.

Последние десятки метров были довольно крутыми, пришлось даже бить ступени, но вот я на вершине.

С альпинисткой точки зрения она, конечно, не представляет никакого интереса, - плоская и покатая по краям, размером с небольшое футбольное поле. У маленького гипсового бюста Кирову, лежавшего на сложенном из камней туре, я положил лыжи, и, опираясь на палки, пошёл осмотреть окрестности.

Видимость была великолепной! На плато Рассвумчорр были видны следы открытой горной разработки, на другую сторону к «25-километру» гора шла обрывом. Дальше была видна Кукисвумчорр, где я любил кататься на крутой трассе школы Олимпийского резерва, кстати, тогда в восьмидесятых годах, единственной классифицированной FIS трассе слалома-гиганта в нашей стране. Не уверен, что сейчас в России ситуация значительно изменилась в лучшую сторону.

Все окрестные вершины Хибин были забавно плоскими, как будто их действительно долго и старательно слизывал какой-то древний гигантский ледник. Наверное, так оно и было, но размеры такого ледника в моё воображение не вписывались. Развернувшись, я пошёл назад. В бюсте снизу оказалось отверстие, внутри лежала ещё летняя прошлогодняя записка каких-то туристов о совершённом ими восхождении на Айкуайвенчорр и конфета-леденец. Конфета пришлась мне в самый раз. Я рассосал её за здоровье былых восходителей и проверил свои крепления. Всё было ОК!

Я уже начинал подмерзать, а этого допускать было нельзя. Затянув замки на башмаках, я встал на лыжи и приблизился к перегибу.

Стоя боком, слегка закантовавшись, и опираясь на палки, я просматривал начало спуска. Карниз был очень хорош. Внезапно ёкнуло сердце, и я почувствовал, что я соскальзываю вниз на край скалы, с которой мне вовсе не хотелось начинать старт. Высота обрыва была метров пятнадцать, каска на голове отсутствовала, да и скорости никакой не было, чтобы всё это перелететь. Я судорожно перекантовался и ещё несколько раз воткнул палки в снег. Остановился я в маленькой, почти незаметной ложбинке на самом краю сброса. Сердце билось чаще, чем этого бы хотелось. Я наклонился, снял очки и взял в перчатку снег.

Фантастика! Такой снежной пудры я нигде не видел! Она состояла из мельчайших круглых снежных зёрнышек. Толщина этого слоя пудры была всего несколько сантиметров, но мне и этого чуть было не хватило, чтобы надолго улететь вниз. Вот тебе и микролавина!

Адреналин пошёл по жилам, всё стало ощущаться чётко, а время раздвинулось так, что моя реакция стала мгновенной. Ветер игриво и сурово закручивал снежный тальк вокруг моих ног, а где-то внизу меня, возможно, уже видел кто-нибудь из друзей.

Всё, больше стоять нельзя! Легко толкнувшись палками, я пошёл со скалы траверсом вправо под карниз в начало склона. Когда я ощутил кантами долгожданный склон, то понял, - это то, что надо! Сейчас я поймаю очень большой кайф!

Склон оказался действительно классным фирновым полем с маленькими застругами. Спортивные Rossignol отлично и с хрустом резали его девственную поверхность на самом крутом участке. Серо-рыжие скалы быстро проносились куда-то вверх, склон расширялся, и впереди уже начиналось выполаживание.

Вот и всё! Здесь, под склоном, уже не было ветра, солнце пригрело и немного растопило снег. Что-то напевая от удовольствия, я ринулся в главный кулуар.

Через несколько минут, остановившись внизу, у креселки, я с восторгом посмотрел наверх. В косых лучах солнца прямо посередине от вершины шёл мой след.

Тут и бутылочка пива пришлась кстати. Погода продержалась ещё пару дней, и все эти дни я любовался своим следом.

На следующий год я рассказал о том, какой замечательный склон идёт прямо от вершины и предложил друзьям присоединиться ко мне. К моему удивлению, все настолько обленились, что не проявили энтузиазма тащиться по гребню с лыжами на плечах. Только одна девушка по имени Оля тихо меня переспросила: "А меня возьмёшь с собой?" Она была хорошей лыжницей, и можно было рискнуть.

ОК!

День был отличный, и я уже предвкушал ожидаемое удовольствие.

Поднимаясь с Олей по Букашке на швабре я потихоньку начал накачивать девушку, расписывая то, что нас ожидало наверху. На гребне я, как джельтмен, взял её лыжи на себя. Где-то посередине пути я мельком взглянул на Олю - она была бледна.

Так, значит, я немного перестарался, подумал я, и решив разрядить ситуацию, рассказал ей историю про ворона.

Вот и вершина! Мы присели передохнуть. На этот раз я прихватил с собой шоколад и угостил подружку. Глаза девушки были шире, чем обычно, раза в два. Надо отметить, что ей это шло. Наконец, я дал команду проверить снаряжение. Всё было отлично.

- Как только под карнизом развернусь, я махну тебе рукой, если склон в порядке. И тогда стартуешь ты. Если не махну, значит тебе идти за мной не следует! И запомни, здесь падать нельзя! Ударит головой или чем ещё об скалы и всё!

Оля молча кивнула и собралась. Я физически ощутил, какая сейчас у неё была концентрация.

Толкнувшись, я пошёл вправо под карнизы. Почувствовав состояние склона, а оно было таким же, как в том году, на развороте я быстро махнул ей рукой.

Всё! Теперь только я, крутизна, снег и лыжи! Кайф нарастал с каждым поворотом, грудь щемило от восторга.

Далеко внизу, под собой, на выполаживании склона я заметил группу туристов, глядевших на нас задрав головы. Это вдохновило меня выполнить ещё более эффектные повороты, почти ложась на склон.

Круто остановившись выше них, я посмотрел на спутницу.

Жалко, что не было с собой видеокамеры! Даже на таком расстоянии было видно, что рот у Оли расплывается всё шире и шире, а глаза светят как фары даже через очки. Опасный участок был уже позади. Заметив, что толпа мужиков пялится на то, как она грациозно катит с вершины между скал, Оля филигранно расписала все последующие повороты.

Молодчина! – с гордостью за подругу крикнул я, и мы понеслись дальше вниз.

Внизу у канатки, мы сняли очки и рассмеялись. Мне было смешно видеть, что у Оли рот растянут в улыбке, и она просто не может свести губы. В восторге она смотрела вверх на теперь уже свою вершину.

Оленька, я сейчас угощу тебя килограммом лимонов! - предложил я.

В ответ я услышал фразу, которая дорога мне до сих пор - Коля, ты не представляешь, как я счастлива! Ты мне помог почувствовать то, о чём я до сих пор не подозревала, и буду помнить это всю жизнь!

Когда мы улетали на самолёте из Кировска, была ясная погода, и, представьте себе, даже на таком расстоянии мы смогли увидеть свои следы с Айкуайвенчорр.

Сейчас, когда я пишу это, я заново вспоминаю те далёкие восьмидесятые.

И поныне, если я приезжаю в Заполярье, и мне везёт с погодой в апреле, то обязательно делаю автограф на этом склоне в честь замечательного города Кировска и Хибин.

Кто может, присоединяйтесь, ведь так важно оставить в жизни свой след!

И, главное, чтобы он был красивым!