Подъём в 9, выход в 11. Сразу после подъёма пытался прорваться в шоу-бизнес — катался голяком в снегу, Саня снимал. Просмотр снятого материала не обнадёживает: брюхо висит, трусы падают неэлегантно, да и морда, как бы это покультурнее сказать, — ограниченно трезвая. Наверно, не возьмут... Я думаю, это из-за того, что Олейник выбрал неверный ракурс (Сикурс? Реверс? Не знаю, но слово похожее...) — вот так, не успев начаться, гибнет большая кинематографическая карьера.
Сегодня мы разделились: Саня пошёл на Пилипец, а я на Могуру. Пока шли до развилки, опять строили планы завтрашнего похода на шепотский водопад с последующим восхождением на Гембу. Наверно, у меня железная воля: при обсуждении спуска на лыжах с вершины мой голос практически не дрожал , а заливавшую морду лица бледность удалось замаскировать хозяйским оглядыванием окрестностей.
Это и есть «окружающая окрестность» . Справа внизу — домики Подобовца.
Подъём на подобовецком подъёмнике и спуск к Могуре по вчерашней волшебной трассе. Боже, какой кайф !!! По дороге с гордым видом обогнал две группы довольно интересных барышень. Из-за этого гордого вида потом пришлось побыстрее выбираться из сугроба, в который въехал мордой, замечтавшись на повороте. Успел. Не заметили и даже не догнали вплоть до самого подъёмника.
Склон очень приятный — сначала сравнительно крутой участок с перепадом высот метров тридцать и длиной в двести-двести пятьдесят, с буграми и ледяными проплёшинами, а потом наверно километр широкого гладкого поля, на котором если есть перепад метров в пять, то это хорошо. Причём три из этих пяти приходятся на «ступеньку» в последней четверти маршрута. Поле упирается в молодой сосновый лесок, на довольно уютной поляне которого расположена нижняя станция подъёмника со скамейками в ёлочках и непременным продовольственно-шерстяным базарчиком. Вход на подъёмник через турникет по магнитным картам, которые ты берёшь в кассе под залог двадцатки и которые тебе там же и прошивают. Несмотря на то, что трасса значительно короче и НАМНОГО ниже подобовецкой, за подъём лупят те же пять гривен, что не может не возмущать.
Несмотря на возмущение, начал кататься и впервые почувствовал себя на склоне человеком (переезд с Подобовца на Могуру не в счёт — это всё-таки не склон). «Крутой» участок преодолевается без особого ущерба для самолюбия — ну, может, упадёшь разок, так кто там не падает? Зато потом на гладком поле как разгонишься, мама не горюй! Только слегка задом повиливаешь, чтоб немного притормозить! Повороты, во всяком случае, получаются в таких условиях как у культурного.
Интересная деталь: из-за того, что поле не прикрыто лесом, поперёк него постоянно дует ощутимый ветерок и тянет понизу позёмку, что в комплекте с рассеянным светом делает детали рельефа под ногами совершенно неразличимыми, — едешь как по молоку. И хотя поверхность в общем довольно ровная , но это именно «в общем», и незамеченные неровности на такой скорости дают довольно встряхивающий эффект.
Вот такой вот примерно уклончик.
Короче, дорвавшись до склона, соответствующего своей квалификации (если только это культурное слово можно применить к моему катанию), я увлёкся и не заметил, как погода испортилась. Так что в один прекрасный момент, подъехав к нижней станции подъёмника, я обнаружил, что там никого нет, кроме сторожа, закрывающего лавочку на замок.
— Чи вы панэ нэ чулы? Мы ж усим казалы, що вытяг шарпае и мы прыпыняемо роботу. Отож тэпэр выдырайтэся сами.
Ну мы и "подэрлысь" — сторож, собака и я. Должен сказать, что, несмотря на небольшой уклон, шлёпать вверх в лыжных ботинках по проваливающемуся насту — удовольствие ещё то, а если добавить к этому начавшуюся метель, которая по счастливому совпадению лупит сухим снегом как раз настречу твоей морде... БР-Р-Р!!!! В общем, до самого верха я подниматься не стал, немного не доходя крутого участка свернул вправо и вышел на дорогу метрах в сорока от будки давешней собаки. Ну, дальше уже по накатанному. Единственное, на «лётном» поле свернул раньше, чем было нужно и пришлось немного повышивать по целине. Метель, кстати, так и не прекратилась...
«Никакого борща — сразу спать !»
Так что когда я ввалился в комнату, в голове вертелась одна мысль: «Никакого борща — сразу спать!»
Но человек предполагает, а бог располагает: сначала пиво со вчерашней рыбкой, потом новое вино, которое Саня прибарахлил в частном магазине у автобусной остановки, потом картофельный супчик, потом Саня сказал, что сегодня на склоне он встретил одесситов, с которыми он так славно проводил время в прошлом году. Пьют они от души, но аккуратно, а поют на гитаре — пальчики оближешь. Только гитары у них с собой нет, а поселились они в приюте у Стефановича, через два дома от нас...
В общем, через десять минут мы с остатками вина, гитарой и на расползающихся ногах — я для скорости не стал надевать ботинки и пошёл в пластиковых шлёпанцах — входили во двор стефановичского приюта.
Всё прошло великолепно, хотя и не так, как планировали. Во-первых, единственного тамошнего гитариста целиком замкнула на себя рыжая баба из вездесущего Белгорода, во-вторых, одесситов там было раз-два и обчёлся, зато были люди из Верхней Салды (Западная Сибирь), и в-третьих, они держали водку в пластиковых двухлитровках «Бон Буассон», на чём я и погорел, присосавшись — от жажды и с целью начала трезвой жизни — к этому самому буассону. В результате, чтоб не понижать градус, пришлось хлебать её, родимую, и дальше, в то время, как остальные интеллигентно пили вино.
НО ЗАТО!
- Пользуясь отсутствием настоящих гитаристов, мне удалось спеть все те, мягко говоря, неприличные песни, которые жена не даёт петь дома. И никто не пытался свесить исполнителю по шее, а некоторые даже смеялись!
- Олейнику удалось поговорить на производственные темы, поскольку основная часть симпозиума, а особенно Серёжа Из Верхней Салды оказалась выпускниками ХАИ и работает по Южмашевской тематике.
- Когда с печи сняли громадную алюминиевую выварку, выяснилось, что там кипятились не общественные носки, а совершенно необыкновенный компот из сухофруктов. Как мы на нём оторвались !!!
8 февраля 2006г. Восхождение на Гембу.
Сегодня большой день. Та хохма, о которой так долго трепались большевики, наконец-то совершилась: мы идём на гору. Или не идём — погода наверху какая-то мутная и подозрительная, да и внизу, честно говоря, не очень. В конце концов принимаем соломоново решение: сначала идём на шепоцкий водопад, там фотографируемся в эротических позах и, если погода портится окончательно, идём просто кататься, если нет — идём на Гембу.
Гемба где-то там в тумане.
На подходе к первому спуску выяснилось, что Саня забыл дома компас. В ответ на такие подлые происки судьбы мы решили, что уж теперь-то пойдём на гору в любом случае, «Щоб знала». Тем более, что, посмотрев наверх, Саня изрёк: «Для фотосессии погода хреновата, а для восхождения — вполне».
Подходы к водопаду, конечно, сказочные — заснеженные еловые лапы над быстрой чёрно-прозрачной водой ручья, ледяные мостики, поляны...
Водопад Шипот.
Единственное, что портило пейзаж — это два здоровых лба вдали, идущие точно по нашему маршруту, и только на самом водопаде, когда мы их догнали, выяснилось, что один из них — Серёжа Из Верхней Салды, который решил прийти в себя после вчерашнего. Естественно, идея с эротическими фото в водопаде отпала сама собой. Пришлось сниматься скромно, в ботинках и с лыжами в руках.
Обратно ехали на лыжах. Я ещё подумал, может, спуск будет не таким уж и страшным ? Однако, дурак чукча...
На верхнюю станцию подъёмника поднялись в первом часу, сняли лыжи. Саня влез в свои вибрамы, я в берцы, пристроились в хвост какой-то группе сноубордистов-фристайлеров и пошли вверх. Сначала снег был сравнительно глубокий, потом, по мере приближения к гребню, стал пропадать.
"Сначала снег был сравнительно глубокий"
Потом куда-то пропали сноубордисты и мы пошли по жёсткому фирну, на котором только местами в неровностях скапливалось сантиметра два-три снега. Ветрюган задувал, конечно, страшно, но холодно не было — пуховки держали вполне. Единственное, что смущало — след заметало прямо на глазах. Но успокаивало то, что склон был пологий и скатываться по нему даже мне было бы нетрудно. Спустя какое-то время гребень стал выполаживаться и мы наткнулись на воткнутый в снег дрын с тряпочкой, метров через двадцать — ещё на один. Судя по тому, что шли мы уже полтора часа и дальше был только спуск, это была вершина. Мы дёрнули по крышечке глинтвейна, снова надели лыжи и одурели: вокруг не было видно ничего. Совсем. Ветер нагнал настолько густой туман, что не было видно ни солнца, ни облаков, ни неба, не говоря уже про соседние горы, по которым можно было бы сориентироваться — мы стояли как в молоке. Видно было только друг друга, дрын между нами и немножко снега под лыжами.
На вершине Гембы
— Откуда мы шли? — спросил Саня.
— Откуда скажешь, — ответил я (ориентирование на местности всегда было моей сильной чертой).
— Нужно найти дрын, который мы прошли первым , и возвращаться в его направлении. Ты толстый и красный, поэтому стой для ориентира возле нашего дрына, а я буду ходить концентрическими кругами, пока не наткнусь на второй/
"Ты толстый и красный"
Такой ход мысли мне понравился — плохо ли получить дополнительные десять минут перекура?
Очень скоро Саню в волнах тумана стало видно очень условно, а он всё ходил и ходил. Когда для привязки пришлось использовать голос, мы сдались и решили прекратить поиски.
— М-да. Куда спускаться, неясно, но высоту нужно сбрасывать, а то мы тут превратимся в сосульки. Пошли. Внизу разберёмся.
«Боже, прошлогодняя Каменка один в один! Даже слова те же, разве что тогда про сусульки не было, в августе-то... Кранты, сейчас начнутся «козьи траверсы», — подумал я , но сказал только «Пошли» и пристроился Сане в хвост. Предчуствия его не обманули. Очень скоро я обнаружил себя стоящим на склоне крутизной, как казалось моим расширенным от избытка храбрости глазам, градусов в восемьдесят или девяносто. Или немного больше. Мы спускались зигзагами, только Саня в точке поворота аккуратно поворачивался плугом, я же, понимая, что при попытке повторить здесь этот приём просто уеду вниз навсегда, делал стандартный «поворот на 180 на месте». Судьба пока хранила идиота и три или четыре раза эту операцию я провёл успешно, сорвавшись только один раз, но при помощи «молотка, зубила и какой-то матери» (особенно матери) зарубился, прокувыркавшись всего метров пять...
Итак, в результате мы стояли всё в том же молоке посреди крутого фирнового склона.
— Блин, —интеллигентно сказал Саня, — мы идём куда-то не туда. Надо возвращаться.
— Как скажешь, — внес и я свою лепту в обсуждение маршрута.
Снимок сделан в другой день, но спускались мы именно здесь. По центру
Обратно мы шли простым траверсом с небольшой потерей высоты, и я проcто наслаждался отсутствием поворотов. Вдруг в тумане образовался просвет и мы увидели, что стоим на краю глубокого заснеженного амфитеатра, ниже линии обрыва которого виднеются верхушки соснового леса.
— Ты слышишь внизу шум машин? — спросил Саня.
Я прислушался. Кроме ветра и скрежета снежинок по пуховикам не было слышно ничего, в чём я честно и признался.
— Ладно, всё равно выбирать не приходится, — и Саня, оттолкнувшись, поехал вниз. Тут я понял, что снег и рассеяный свет в очередной раз сыграли со мной оптическую шутку — амфитеатр оказался значительно больше, чем показалось вначале: Саня быстро превратился в точку, но к обрезу значительно не приблизился. Перемежая короткие косые спуски длинными «лесенками», начал спускаться и я . Дело начинало пахнуть керосином — шёл четвёртый час, мы были непонятно где, через два часа должно было стемнеть, а шлёпать в темноте по лесу — удовольствие, конечно, не смертельное, однако и не скажешь, что сильно заманчивое...
Но тут склон выположился, я стал задерживать движение не так сильно. На лесистой части склона, чтобы не вилять между деревьев на лыжах, я решил их снять и догнать Олейника пешком. ФигА! Это была роковая ошибка — это на лыжах наст держал уверено, сойдя с них, я сразу провалился по самые —ну, скажем культурно, первичные половые признаки. Причём встать обратно на лыжи не было никакой возможности: постоянное проваливание не давало ни сбить снег, налипающий на подошву, ни создать достаточное усилие для защёлкивания замка крепления. Пришлось до самого Олейника продавливать поясную траншею в снегу. Казалось бы, всего пятьдесят метров, но они мне настолько запомнились, что лыж я больше не снимал. Ну и Саня, конечно, всё время, что я занимался снегоройными работами, популярно объяснял всё, что он думает по поводу моего эпохального решения сойти с лыж на опушке леса. Интеллигентный человек — он, конечно, и в лесу интеллигент!
Дойдя до Олейника и, наконец, снова надев лыжи, я узнал множество приятных новостей. Во-первых, Саня увидел след, как он выразился «пьяного сноубордиста», во-вторых, невдалеке стоял приют — обитый рубероидом сарай размером со сдвоенный дачный туалет, и в-третьих, Саня заявил, что он определился с местом: мы находимся в бассейне Шепоцкого водопада!
Спустившись с последнего крутого склона (причём Саня спускался боковым соскальзыванием, я тоже, но по-своему: лёг на бок и соскользнул, задрав вверх лыжи. У меня, вроде, получилось даже быстрее), мы оказались на укатанной лыжне. Дальше всё было просто великолепно: лыжня была проложена как обзорная экскурсия — под небольшим, но уверенным уклоном, ныряя в овражки и снова выскакивая на холмы. Причём на одном из холмов мы даже проехали плод скульптурного творчества тех самых сноубордистов — реалистично вылепленную голую снежную бабу в натуральную величину. Снова заскочив в лес и спустившись в жёстком плуге по узкому жёлобу, мы оказались на тропе, по которой утром ехали от водопада к подъёмнику.
Вот она - эта тропа к Шипоту
УРА! Это была победа! Через полчаса мы были дома. Не знаю как Саня, но я ощущал сильное желание надраться на радостях — ночевать сегодня дома я уже даже не планировал. Саня, кстати, не возражал. Взяв продукт и инструмент, мы снова пошли к одесситам. Те в приютской колыбе готовили шашлыки и с радостью приняли нас в компанию. У них тоже много чего было, поэтому ход вечера я помню смутно — только то , что всё было великолепно. Никакие белгородские рыжие не отвлекали на этот раз одесского гитариста, пиво, вино и более приятные напитки гуляли по кругу, с углей периодически снимались готовые шампуры, под ногами вились громадные дружелюбные мохнатые собаки, о которых так удобно вытирать жирные руки... Если нужно ещё что-то для счастья, то скажите, — я лично не знаю !
9 февраля 2006 г.
Уехал наш одесский Серёжа, но на его место приехал другой одессит — Юра. Умный, добродушный и приятный парень. Студент. Турист — только что из зимней двойки. Судя по описанию маршрута, они там страшно здоровые ребята. Но пулю не пишет и он. Как многого лишена в жизни нынешняя молодёжь!
Это и есть тот самый хозяйский снегоход горючее к которому нам так полюбилось
Саня присмотрелся к канистрам, стоящим в сенях. Я думал, там солярка к хозяйскому снегоходу, но Олейник не поверил (что значит намётанный глаз) и быстро выяснил («Та ото така солярка, що мы ии пъемо»), что там вино из «Изабеллы» , а потом уговорил хозяев продать на пробу двушку по шесть гривен литр. Вино, конечно, волшебное — не сравнить с магазинным. Решили больше никуда не ходить, а брать только здесь. Первый раз иду с Саней на Пилипец. Он там катается на большом склоне, а я на учебном справа. По наклону он как крутая часть Могуры, но гораздо длиннее её, а подъёмник стоит всего две гривни. Соотношение цена/качество для меня оптимальное — только катайся. Жалко лишь, что начинают подводить побитые колени.
Домой возвращаюсь не на лыжах, а пешком — хочется пофотографировать деревенские улицы.
Дома , поняв, что третьего для «пули» нам найти не светит, расписываем «гусарика».
10 февраля 2006 г.
Снова Пилипец. Но Саню там ожидает облом — порвался трос на большом подъёмнике, и он уходит на Подобовец. Подъёмник на учебном склоне работает и я остаюсь. Спустившись раз десять, вспоминаю, что мне ещё вызволять двадцатник, оставленный в залог за карточку на могурском подъёмнике, а у меня осталась как раз пятёрка — только-только подняться на подобовецком «вытяге» и спуститься по той классной дороге на Могуру. Приезжаю туда уже под вечер — людей почти нет, пивные салоны у пункта проката опустели. Последний раз спускаюсь, забираю деньги и еду домой — нужно ещё позвонить жене.
Приютский телефон не обломился, но выручил Юрик со своим мобильным.
Сдаю лыжи, расплачиваюсь и заваливаюсь читать санино «Зеркало недели». Завтра после обеда уезжаем. Саня с утра ещё пойдёт кататься, а я на склон уже смотреть не могу — уелся. Так что буду валяться, читать и разлагаться. Для меня этот выезд закончен. Будем ждать следующего года.
Валерий Палыч, вопрос нескромный можно?
А чо ты 6 лет делал?