 |
Начало интервью...
- Поговорим немного о вашей спортивной карьере. Подсчитано, что за предшествующие нынешнему сезону девять лет пребывания в сборной команде России, вам не удалось выиграть ни одной индивидуальной гонки. Этой же зимой сначала была победа на третьем этапе Кубка мира, а затем - на Олимпиаде. Как в известной поговорке. Не было ни гроша, да вдруг алтын. Как вы из одного состояния перешли в другое? Где пролегла разделяющая их граница?
- Граница пролегла в голове. До Олимпиады в почти 135-и индивидуальных кубковых гонках я только единожды брала первое место. Зато второй результат показывала аж одиннадцать раз. И мысль, что я - вечно вторая, долгое время гвоздем сидела в моей голове. Тихонов, Фатьянов, Зуев, плюс весь Новосибирск и весь Челябинск, настраивая меня только на победу, коллективно вытаскивали этот гвоздь из моего сознания.
- Извините, что прерываю. Тихонов и Фатьянов – люди в биатлоне известные. А кто такой Зуев?
- Игорь Зуев – мой гражданский муж. В недавнем прошлом он – летчик-испытатель. Игорь, пожалуй, ещё больше, чем я чурается публичной известности. Ему не нравится, когда я упоминаю его в числе тех, кому обязана своему успеху в Турине.
- Про границу, пролегающую в голове, продолжите, пожалуйста.
- В какой-то момент я поняла, что гонку надо заранее продумывать. И сама для себя вывела математическую формулу прохождения дистанции. И то, что у меня получилось в минувшем декабре в Осрбли, я в точности повторила на Олимпиаде. Когда на Играх-2006 я вышла на старт пятнадцатикилометровой гонки, я знала, как её бежать, чтобы показать лучшее время.
- В вашей функциональной подготовке действительно присутствуют собственные научные разработки? Или вы упоминаете математику ради образности?
- Как-то неудобно саму себя нахваливать. Но я – девушка образованная. Закончила магистратуру Челябинского государственного университета физической культуры. Там же защитила диссертацию по функциональной подготовке спортсменов.
- Иногда складывается впечатление, что вы, когда бежите по дистанции, никого и ничего не слышите. Например, на Играх в Солт-Лейк-Сити я и мой коллега - журналист из Челябинска – так кричали, что сорвали голоса, когда вы бежали свой этап в эстафете. Но мне показалось, что вы нас не слышали.
- А вот и не так. Я слышу всё, каждое слово. И тут же моя голова начинает эту информацию анализировать. Сейчас, когда я вывела свою формулу индивидуальной гонки, мой анализ ситуации на бегу стал носить системный характер. Бежать и не о чём не думать, я не умею. Что же касается эстафеты в Солт-Лейк-Сити, где мы командой завоевали бронзовую медаль, то этап, который я там бежала, до сих пор остаётся главной гонкой моей жизни. Вспомните, я ушла на дистанцию седьмой, а эстафету передала третьей. И всем, кто тогда в меня верил, и всем, кто в меня верил на Олимпиаде в Турине, я до земли благодарна.
- А что происходит с вами во время стрельбы?
- Тут я отключаюсь полностью. Почти всегда в голове, что-то отключается. Не слышу ничего. Но как только сделаю последний выстрел, в мозгу вновь как будто что-то щелкает. И я вновь слышу трибуны. Но хочу подчеркнуть, что моменты, когда я полностью отключаюсь, длятся всего несколько секунд.
- Вы известны ещё и тем, что при одновременном с соперницей приходе на стрельбище, почти всегда заставляете её ошибаться.
- Не могу сказать, что это мой коронный номер. Но значительное число раз он мне удавался. При подходе к стрельбищу я прочно держусь за спиной соперницы и никогда не выхожу вперед. Но на огневом рубеже стрельбу начинаю первой. Психологически это очень важно. В большинстве случаев у моих противниц сдают нервы, и они тут же начинают ошибаться.
- Известно, что вы сами себя наказываете ста отжиманиями от пола за каждый промах при стрельбе на тренировке. При такой отменной силе воли разве вы нуждаетесь в психологе? Если да, то чья психологическая поддержка для вас наиболее ценна?
- Психолог номер один – я сама. Затем, конечно, Фатьянов. Он не видел меня в деле, то есть на дистанции и на стрельбище, несколько лет. На первой же тренировке – дело было за полгода до начала Игр в Турине - Виталий Николаевич сказал, что, по его мнению, я нахожусь в великолепной форме. Затем он вносил какие-то коррективы в ход моей подготовки, например, постоянно напоминал, что при стрельбе, я должна провожать пулю глазами. Но одновременно с этим настраивал меня только на победу.
И Зуев помог мне выработать психологию победителя. Правда, повторюсь, он очень не любит, когда я его упоминаю. И Тихонов никогда не переставал верить в меня.
- Давайте поговорим о роли Фатьянове в вашей спортивной судьбе. Известно, что у вас весьма непросто складывались отношения с тренерами сборной России.
- Десять лет тому назад, когда я оказалась в сборной страны, моим тренером был Валентин Николаевич Задонский. А Виталий Николаевич Фатьянов в это время был старшим тренером сборной. Года через три Фатьянов резко изменил свою жизнь - ушел в бизнес. Он стал директором новосибирского филиал «Газкомплектимпэкс» ОАО «Газпром». Еще через некоторое время Задонский тоже сменил амплуа. Он начал тренировать молоденьких лыжниц. Я осталась на попечении тренеров сборной. Что, правда, то, правда. Общего языка я с ними не находила. Для меня было очевидно - то, что они предлагают, мне не подходит. Они меня переубеждали в обратном. Так и жили. Год от года у меня на душе всё сильнее скребли кошки – вроде всё делаю правильно, но качественного скачка нет. Я стала понимать, что надо резко изменить тренировочный процесс. И когда до Турина остался год, я попросилась к Виталию Николаевичу. Он, конечно, опешил: «Светлана, это же другая работа. Да не надо мне это совсем. Нет, нет и нет». Он долго сопротивлялся. Какие бы доводы я не приводила, он не соглашался. Наконец, я не выдержала и пригрозила: «Виталий Николаевич, не будете со мной работать, брошу биатлон. Меня второе место больше не устраивает». Тут ещё Зуев подключился. Он ещё немного сопротивлялся, но всё-таки сдался: «Ладно. Я тебе помогу».
Без доброго отношения «Газпрома» к этой ситуации, конечно, у меня ничего бы не получилось. Виталия Николаевича систематически ко мне отпускали. Он бедный постоянно мотался из Новосибирска на этапы Кубка мира и на тренировочные сборы команды. Один случай расскажу. За две недели до Олимпиады, когда мы были уже в Италии, вдруг звонок Фатьянову из Новосибирска – надо срочно подписать в Москве какие-то бумаги. А я только-только оправилась от простуды и каждая тренировка, что называется, на вес золота. Но делать нечего. Виталий Николаевич помчался в Москву. Через день прилетел назад. Думаю, что в мире нет второго такого человека - руководитель процветающего регионального предприятия, подготовивший олимпийскую чемпионку. Вот что бывает, когда душа принадлежит спорту.
Я сейчас его робко спрашиваю: «Виталий Николаевич, продолжим?» Он в ответ: «Подумаю». Надеюсь, уговорю.
- За несколько дней минувшего февраля вы из известной спортсменки превратились в олимпийскую героиню. На жизни ваших родных в Златоусте это как-то отразилось?
- Ещё как. Мои родные пережили чудовищный стресс. Мама, папа и сестра так перенервничали, что оказались на больничных койках. Папу уже выписали (на 22 апреля с.г. – прим. Э.С.), мама ходит лечиться в поликлинику, а сестре придётся ещё немного полежать. Все трое лечатся у невропатологов. Чтобы родным как можно тяжелее дались две мои золотые медали, хорошенько постарались и журналисты.
- С этого места, пожалуйста, подробней
- Пожалуйста. Во время Олимпиады папа звонит мне и чуть не плачет. Оказывается одна газета, представители которой кичатся самым большим в стране тиражом, написала, будто бы с моих слов, что я теперь стала богаче на одиннадцать с половиной миллионов. Иногда меня попрекают, что я не люблю общаться с журналистами. Мол, для спортсмена мирового класса это совсем неприемлемо. А искажать факты и публиковать всякую чепуху почему-то считается в порядке вещей. У нас в семье деньги и богатство никогда не были мерилом успеха. Родители всю жизнь работали на заводе. Мама - маляром, папа - токарем. Их знают в Златоусте, как очень скромных людей.
- Я читал, что в спорт вас привел отец. Как это было?
- Мне было пять лет. И болеть было моим любимым занятием. В это время я состояла на учёте в поликлинике. Папа любил кататься на лыжах и потихоньку, хотя мама это не одобряла, начал приобщать к физкультуре меня. Он привязывал меня к себе верёвкой и вот таким лыжным караваном мы передвигались до ближайшей маленькой горки. Там он меня отвязывал и убегал кататься. На обратном пути процедура повторялась. Каждая такая прогулка давалась нам с папой нелегко. Прежде чем мама разрешала нам уйти, мы до блеска отдраивали квартиру. Или выполняли ещё какое-нибудь её непростое поручение. Каждый раз я помогала папе, как могла. Папины усилия даром не пропали - в семь лет меня с учёта сняли.
- Кто по специальности ваша сестра? Она не ревнует вас к успехам в спорте?
- Ну что вы! Какая ревность? Она значительно старше меня и с раннего детства относилась ко мне, как к дочери. Мы не то, что никогда не дрались, мы ни разу в жизни не поссорились. К спорту она никакого отношения не имеет. И у неё никогда не было желания им заниматься. За меня болеет отчаянно - специально на время Олимпиады взяла отпуск. Она – военнослужащая, уже несколько лет служит по контракту в Чечне. Почему-то её увольнение сейчас перенесли на полгода. Мы всей семьей ждём - не дождёмся, когда закончится срок этого контракта.
- Вы ведь тоже военнослужащая? Что написано в вашем военном билете?
- После Олимпиады мне присвоили звание майора. А в графе должность написано: инструктор по спорту высшей квалификации Военно-воздушных сил. Место службы – город Самара.
- Военная форма у вас есть?
- Нет. Но, наверно, должна быть. Вы меня натолкнули на мысль. Надо поинтересоваться. Но вообще-то, какая форма? Если честно, то иной раз зарплату забывают выдать.
- Почему так случилось, что челябинская стреляющая лыжница стала выступать за Новосибирск?
- В Челябинске нет биатлона. Нет его и в родном моем Златоусте. Когда нет стрельбища, какая может быть работа с оружием. А в Новосибирске я всё это нашла. Там прекрасные условия.
- Вы не лукавите? А не было так, что спортивным функционерам Челябинска перестали быть интересны ваши вечные вторые места?
- Да нет. Даже намёка на это не было. Губернатор Челябинской области Петр Иванович Сумин всегда хорошо ко мне относился, А после того, как я завоевала две золотые олимпийские медали, стал относиться ещё лучше.
- В каких единицах – количественных или качественных - вы измеряете понятие «стал относиться ещё лучше»?
- Тем, что Сумин пообещал построить в области биатлонный стадион моего имени. Я уверена, что Петр Иванович свое обещание выполнит. Поначалу было три кандидатуры: Златоуст, Миасс и Саткинский муниципальный район, на территории которого расположен национальный парк Зюраткуль. Лично мое мнение, что лучше Зюраткуля на Южном Урале места нет. В этом году я была там впервые. И когда увидела тамошнее озеро, которое считается третьим в Европе, то извините, за такое слово – обалдела. Красотища там необыкновенная. Минус единственный – парк расположен в двухстах километрах от Челябинска. Но этот проект я готова всячески поддерживать.
- О чём я вас не спросил? Или иначе. Может быть, вы что-то хотите рассказать, а я не дал вам повода.
- Есть одна мысль. Вы, наверно, знаете, что недавно в Челябинске был сдан в эксплуатацию великолепный крытый каток, который назвали в честь Лидии Скобликовой. Мало кто знает, что это сооружение было построено целиком на средства областного бюджета. Так вот. Олимпийский биатлонный центр в Челябинской области Петр Сумин построит, повторюсь, обязательно. Но можно стадион построить за десять лет, а можно - и за пять. Если государство внесёт свою лепту, то, конечно, строительство существенно ускорится. Если помощь из федерального бюджета зависит от Росспорта, то мне бы очень хотелось, чтобы Вячеслав Александрович Фетисов прочёл это интервью.
