Я счастлив был с вами, ущелия гор,
Пять лет пронеслось: все тоскую по вас…
М.В. Лермонтов
Чегет – гордый непокорный красавец, своенравный и непредсказуемый, как и народ, живущий у его подножия. Его можно любить, но без нежностей, его можно уважать, но без подхалимажа. Он настоящий и как будто видит тебя насквозь и оценивает: настоящий ли ты.
 |
17 зим, сидя у кафе Ай на высоте 2719 м с такими же лыжниками, потерявшими здесь свою душу, созерцая необыкновенную красоту Баксанского ущелья, любуясь драматическим видом на вершины Донгуз-Орун и Накру, я чувствую почти вселенское умиротворение. Наверное, если бы я практиковала йогу, это было бы то место, где могла бы достичь просветления. Может быть, когда-нибудь, когда я не смогу наворачивать круги по Чегету и ровнять его фирменные бугры, я буду тихо сидеть у Ая и медитировать, ибо только здесь время замедляет свой страшный бег. А может меня притягивают сюда люди? Мы, как герои американского сиквела «Lost», живем здесь сегодняшним днем, с нами случаются всякие чудеса, особенно странные вещи происходят со временем, оно то останавливается совсем, то, наоборот, слишком быстро бежит. Мы успеваем прожить несколько удивительных ярких жизней, иногда рвемся в привычную жизнь, но, вернувшись в нее, сразу понимаем, что нам нужно обратно.
Один мой знакомый канадец по имени Мишель, сезонов 10 проведший на Чегете, так объяснил свою преданность этой горе и Приэльбрусью в целом: «Ну, приеду я в Куршевель, скачусь раз, скачусь два, никто меня не знает, скучно, а здесь, только съеду на Чегетскую поляну, меня все зовут – Михалыч, иди к нам, Михалыч, выпей с нами».
 |
Сидя в уютном кафе в центре Парижа (где я когда-то работала в научном институте), мы с ним вспоминали Чегет, знакомых шашлычников, канатчиков, спасателей, чегетские бугры и целину, чегетские юга и севера, и ностальгия уроженца Квебека по удивительной стране Балкарии была ничуть не меньше ностальгии уроженки города Королева. Конечно, за 17 лет много снегов растаяло и вод утекло. Поколение бесшабашных, разрисованных цинковой пастой и помадой, понимающих толк в веселье, загорающих и катающихся с голым торсом или и вовсе в трусах лыжников, сменилось поколением серьезных сосредоточенных райдеров в шлемах, с лавинными датчиками и лопатами, уверенно обрабатывающих «задворки» Чегета. Чегетская публика слегка остепенилась, канатчики перешли на чай и конфеты, стало чуть меньше куража и чуть меньше единения, но больше цивилизованности. Из молодого пылкого любовника Чегет превратился в порядочного семьянина.
Люди, впервые приезжающие в Балкарию, могут настороженно относиться к местному населению, но, пообщавшись с хозяевами этой земли поближе, понимают – они дружелюбны, гостеприимны и очень благодарны.
 |
Не перечесть случаев искренней помощи и поддержки, которые оказывали мне балкарские знакомые в различных критических для меня ситуациях. И за это им огромное спасибо! Помню случай во Франции, когда группа горнолыжников из Королёва, заблудившись в метель, вынуждены были ловить такси на дороге. Было очень холодно и темно, голосовали непрерывно, но ни одна машина не остановилась. Я зашла в автобус со спасателями и инструкторами, пытаясь упросить их подвести нас, но в ответ услышала только смех и язвительные комментарии. В Балкарии такого не могло быть никогда.
Мою17–ю зиму в Приэльбрусье явно кто-то заколдовал, снега не было. Чегет стоял полуобнаженный, стыдливо прикрываясь где травой, а где камнями. Самое время для путешествия в место святая святых для охотников и летнего паломничества людей, надеющихся на чудесное исцеление в нарзанных источниках ущелья Джылы-Су. Зимой в урочище Джылы-Су можно попасть только на вертолете или на УАЗе. Мы направляемся в верховья реки Малки. Дорога в ущелье Джылы-Су проходит по красивейшим местам, все вокруг – размах и белое безмолвие, звенящая тишина, искрящийся снег, и величаво венчающий картину белоснежный Эльбрус, парящий над горами, над дорогой, над нами.
Мой проводник, Расул, немногословен. Я знаю его давно, с годами он становится все молчаливее и сосредоточеннее. Жизнь в горах отличается от жизни в Москве среди прочего и тем, что бороться за нее здесь приходится физически.
 |
Расул похож на возглавляющего стаю волка Акелу, сильного, мудрого, справедливого, живущего на пределе своих возможностей. Охота для него – единственный отдых, который он себе позволяет… Мы приближаемся к истокам реки Малки, берущей начало на Северных ледовых полях Эльбруса. По преданиям, именно здесь находился дохристианский рай Ирий. Подъезжаем к кордону Джылы-Су, нас встречают его обитатели – сторож Анатолий, армия безымянных собак и кошек, а также рыжий кот Чубайс. Анатолий живет здесь один всю зиму, если не считать легендарного старика Михеича, который периодически наведывается к нему. Михеичу 66 лет, из них он 35 провел здесь на кордоне, присматривая за хозяйством, охотясь и ловя форель в реках. Сухонький старичок жизнерадостен, не прочь выпить в доброй компании в те редкие моменты, когда она здесь собирается, азартно танцует и рассказывает разные веселые истории о своих приключениях в горах. Этот снежный человек Джылы-Су успел совершить столько всего удивительного, забавного, поразительного с точки зрения смекалки и приспособленности к жизни в диком горном ущелье, что впору писать о нем самом. Несмотря на внешнюю хрупкость, Михеич скачет по горам как молодой здоровый архар, а о его меткости и зоркости ходят легенды. Михеич рассказал мне о своих планах на жизнь – еще 4 года он наслаждается одиночеством и независимостью, а в 70 лет распрощается с холостой жизнью и женится. Так что через 4 года объявляется конкурс на лучшую невесту для лучшего охотника и закоренелого отшельника, деда Михея. А еще Михеич очень хочет дожить до Олимпиады (мне даже кажется, что дожить до Олимпиады для него значительно важнее, чем дожить до женитьбы).
Ущелье правого притока Малки, ручья Карабулака, называемое «Долиной замков» поражает необыкновенной красотой. Замысловатой формы скальные останцы действительно напоминают замки и их древних обитателей. Трудно поверить, что эти фигуры природного, а не рукотворного происхождения. На правом берегу ущелья у слияния истоков Малки находятся источники теплых (22°С) различных по составу минеральных вод. Их чудодейственные целебные свойства известны издревле, и местные старики с давних пор добирались сюда, чтобы обрести бодрость и здоровье. Летом Джылы-су становится местом народного паломничества. Я рада, что сейчас этот замерзший рай только мой. Собрав волю в кулак, я раздеваюсь на пронизывающем ветру и, цепляясь за ледяные края природной ванны, залезаю в источник. В нос бьет сильный запах сероводорода (эффект почти как от нашатыря), тело начинают покалывать тысячи острых иголочек. 22 градуса тепла не очень греют, учитывая, что вокруг – 15. Сидя в нарзанной ванне, глядя на сказочный хрустальный водопад Султан, наблюдая за парящими в небе прямо у меня над головой орлами, я чувствую связь с космосом. Вот она Вселенная, которая ускользает от нас в грохочущем вагоне метро, в душном супермаркете, на диване у телевизора. Вылезаю, бегу по снегу к лавочке, путаюсь в одежде, пытаюсь растереть онемевшие от снега стопы, поворачиваю голову к реке и замираю. Какая красота! Я даже на секунду забываю, что все еще босая стою на снегу, а на голове уже начали образовываться сосульки.
Умиротворенная и счастливая возвращаюсь на кордон. Скоро в обратный путь, и я ищу Михеича, чтобы попрощаться. Обнаруживаю Михеича в ванне, но не в нарзанах, а в специально оборудованной баньке, тщательно намыленного и аристократически потягивающего вино из кружки.
 |
Мы смеемся, я обещаю ему через 4 года «подогнать» невест. Закрываю за собой дверь в баньке, а сердце почему-то сжимается, как будто что-то предчувствует. На обратном пути мы с Расулом молчим, я от переполняющих меня впечатлений и легкой грусти. Расул, мысленно готовясь к новому прыжку - ведь бизнес требует постоянного контроля, а здесь на Кавказе - никто не должен видеть твоей усталости. Поэтому брови Расула сосредоточенно сдвинуты к переносице, губы сжаты. И только один раз лицо его светлеет, на нем появляется почти детская, очень добрая и трогательная улыбка – Расул вспоминает Михеича. Я тоже выползаю из своей грусти, вспоминая эту удивительную картину – русский старичок-охотник, принимающий горячую ванну посреди дикого снежного безмолвия на высоте 2350 м. Будь здоров, Михеич, долгие тебе лета! В тишине мы проезжаем самое длинное кабардинское село Заюково и оказываемся в Балкарии. Расул смотрит на небо и произносит: «Видишь, насколько ярче здесь звезды!». Я мысленно улыбаюсь, гляжу на небо и понимаю, что он прав – звезды здесь действительно ярче. И вот мы уже у Чегета, я бегу в свою гостиницу, завтра рано вставать – нельзя пропустить ни одного звенящего морозного солнечного утреннего спуска. У входа останавливаюсь, и еще раз бросаю взгляд на черный силуэт любимой горы, на яркую луну, россыпь звезд и огни Чегетской поляны.
PS: Я написала эти строки, вернувшись из Приэльбрусья 1 февраля, а 18 февраля в селе Заюково были убиты такие же как я, фанатично преданные этим местам горнолыжники. Вечером того же дня на Эльбрусе была взорвана недавно построенная канатная дорога. Я воспринимаю эти события как личную трагедию. «Я не знаю, зачем и кому это нужно…», но знаю точно, что это не нужно простым балкарским жителями, построившим в Приэльбрусье гостиницы и кафе и с надеждой ожидающих приезда туристов еще в малоснежном январе. Я с болью и горечью наблюдаю, как «бесполезно… зло и ненужно» уничтожается прекрасный райский уголок земли, для стольких людей давно ставший родным.
| Автор: Анна Чернышева |
) Приэльбрусье еще в 91-м и думаю, что навсегда...
