 |
- Доктор Шамаш, в Монреале расположена штаб-квартира Всемирного антидопингового агентства (WADA). Вы прилетели в Канаду по делам WADA?
- Да, мой визит связан с деятельностью WADA. У нас регулярная встреча комитета WADA под называнием List Committee, членом которого я являюсь (List Committee занимается публикацией и обновлением Международных стандартов и Запрещенного списка WADA – Прим. Агентство «Весь спорт»). Встреча пройдет 1-2 сентября в Монреале.
- За последнее время в лыжных гонках и в биатлоне в употреблении допинга – рекомбинантного эритропоэтина (rEPO) были обвинены семь российских спортсменов. На ваш взгляд, это случайность или проявление системы?
- Прежде всего, я не хочу много говорить, что случилось в прошлом. Сейчас нам нужно двигаться в будущее. На основании того, что я видел и слышал во время своего недавнего визита в Москву, я сделал определенные выводы. У вас создано новое антидопинговое агентство – RusADA, я встречался с его руководителями. И у меня сложилось впечатление, что они готовы работать, открыты к сотрудничеству. Я встречался также с руководителями министерства спорта, включая министра Виталия Мутко, все они выразили желание работать совместно с нами. То, что было в прошлом – это, знаете ли, позор, это явно не пошло на благо российскому спорту. Но лично у меня сложилось такое ощущение, что все случившееся связано с остатками так называемой старой системы, а новая система, включающая RusADA и министерство спорта, очень надежна и не допустит тех ошибок, которые были в прошлом.
- Если уж мы заговорили о прошлом и о старой системе. Насколько печальны будут ее остатки, зависит во многом от вас. МОК собирается продолжить перепроверять старые пробы, взятые на Олимпийских играх-2008 в Пекине и ранее – в частности, на этот самый rEPO?
- На данный момент, мы – я сейчас имею в виду МОК – сделали свою работу. Мы провели первоначальное тестирование всех забранных проб, потом мы перепроверили отдельные пробы, наконец, мы заморозили все пробы на восемь лет. Подчеркну еще раз, я настроен оптимистично и хочу смотреть в будущее, а не в прошлое. Прошлое есть прошлое, в некоторых странах оно проблемное, и Россия в число этих стран, к сожалению, входит. Но сейчас мы должны все вместе работать на будущее.
- Я правильно вас поняла, что вы не перепроверяете сейчас и не собираетесь перепроверять в ближайшем будущем другие пробы с Олимпийских игр 2008, 2006, 2004 годов?
- Я повторяю вам: мы замораживаем пробы на восемь лет. Как только появляется новый метод обнаружения запрещенных препаратов, конечно, мы проводим целевое тестирование новых проб. Мы сразу начинаем применять этот новый метод для анализа вновь поступающих проб, а также перепроверяем с его помощью старые, замороженные пробы. Если появится какой-то новый метод, мы, естественно, перепроверим пекинские пробы, и не только их.
- Метод, который позволил WADA обнаружить rEPO у семи элитных российских спортсменов – лыжников и биатлонистов, может считаться новым?
- Все, что случилось с российскими спортсменами, не имеет к нам прямого отношения, не в компетенции МОК разбираться с этими случаями. Но как только действительно появляется новый метод, мы начинаем применять его для перепроверки проб. Этой позиции жестко придерживается наш президент Жак Рогге, и мы уже доказали свою приверженность ей на примере недавней перепроверки пекинских проб, по итогам которой допинг-пробы шести спортсменов, взятые при повторном анализе показали наличие эритропоэтина нового поколения – CERA.
- Расскажите о механизме принятия МОК решения по перепроверке проб. Для этого нужно решение исполкома МОК, или достаточно, например, распоряжения лично Жака Рогге?
- Я не хочу подробно останавливаться на этом моменте. Жак Рогге до того, как стать президентом МОК, был членом медицинской комиссии МОК, имеет диплом по спортивной медицине, и прекрасно ориентируется в вопросах медицины и антидопинга. Любое решение о перепроверке проб принимается с согласия, скажем так, отдельных людей в руководстве МОК. Но оно в любом случае регламентировано Кодексом WADA, а правила МОК гласят, что пробы с Олимпийских игр могут быть перепроверены.
- За последнее время в употреблении допинга были обвинены настоящие олимпийские легенды: американская легкоатлетка Мэрион Джонс, немецкая конькобежка Клаудиа Пехштайн, российская лыжница Юлия Чепалова. Как, на ваш взгляд, развенчание олимпийских легенд скажется на имидже, популярности спорта и МОК в частности?
- Мы никого не хотим развенчивать. Цель МОК и медицинской комиссии в частности – определение случаев нарушения антидопинговых правил и защита принципов честной игры, чистых спортсменов. Я не думаю, что допинговые дела этих спортсменов ставят под вопрос популярность спорта в целом.
- Во время своего недавнего визита в Москву вы встречались с руководителями Оргкомитета «Сочи-2014».
- Да, мы обсуждали медицинское обеспечение во время Игр-2014 в Сочи, создание в Сочи новой антидопинговой лаборатории, принципы допинг-контроля во время Игр. Мы находимся в постоянном сотрудничестве с Оргкомитетом «Сочи-2014», да иначе и невозможно, если мы хотим провести успешные Игры.
- На Олимпиаде-2014 в Сочи будут применены какие-то инновации в медицинском обеспечении? И сколько вы планируете взять допинг-проб?
- Я не могу сейчас рассказать подробности, кто и в каком количестве будет протестирован в Сочи. Но мы будем следовать принципу, продекларированному президентом МОК Жаком Рогге, и наверняка увеличим в Сочи-2014 число проб по сравнению с Олимпиадой в Ванкувере-2010. Мы также будем увеличивать число предсоревновательных проб, наряду с соревновательными и пост-соревновательными, которые распространены сегодня. В Сочи мы будем брать много проб непосредственно перед стартом спортсмена в соревнованиях.
- Впереди Олимпиада-2010 в Ванкувере. Чего вы в целом ожидаете от этих Игр?
- Я жду и надеюсь, что эти Игры, точно так же, как все предыдущие и будущие, останутся под контролем медицинской комиссии МОК. Мы возьмем в Ванкувере более двух тысяч допинг-проб, мы готовы к определению запрещенных препаратов – в общем, у нас есть все, чтобы Олимпиада в Ванкувере стала успехом.
