О положительном допинг-тесте нашей олимпийской чемпионки было известно еще в январе. Почему же медики молчали?
Первый телефонный звонок застал меня по дороге в Чезану поздним воскресным вечером. Звонил старый знакомый из немецкого информационного агентства.
– У нас только что прошла информация, что международный Союз биатлонистов (ИБУ) имел информацию о положительном допинг-тесте Ольги Пылевой еще в январе, но ее не разглашал, – сообщил коллега.
Делать какие-либо выводы из полученной информации я не торопился. Мало ли откуда она получена. Однако через час – новый звонок. Первый вице-президент Союза биатлонистов России Дмитрий Алексашин задал вопрос в лоб.
– По делу Пылевой никакой новой информации не слышал?
Выслушав мой короткий рассказ, Дмитрий Яковлевич попросил перезвонить ему через 20 минут. И вот что я услышал по прошествии этого времени.
– Ольга действительно принимала фенотропил 22 и 23 января, а 25-го у нее была взята внесоревновательная проба на допинг. Если ВАДА или ИБУ действительно располагали информацией о положительном анализе на карфедон, почему они молчали? Я сейчас свяжусь с нашими медицинскими и юридическими службами. Вероятно, будем готовить официальную бумагу в Международный союз. Увидимся завтра на утренней тренировке.
Мысль о том, что наша олимпийская чемпионка стала разменной фигурой в какой-то закулисной игре, мешала уснуть. Если в лаборатории ВАДА находилась положительная допинг-проба, почему о ней молчали? Что за странные методы использует Всемирное антидопинговое агентство? Если врач устанавливает диагноз, почему он немедленно не информирует об этом или хотя бы не проводит повторный анализ? Или врачи ВАДА не давали клятву Гиппократа или медицина большого спорта живет по своим, отличным от общечеловеческих законам? Если домыслить ситуацию, нетрудно представить, как бы это выглядело в обычной жизни.
Приезжаете вы в какую-нибудь черноморскую здравницу и как бы между прочим проходите там врачебное обследование. И вдруг врач сообщает вам: «Гражданин, а ведь у вас раковая опухоль, притом в весьма запущенной форме!» Вы, разумеется, в шоке. Летите домой, кидаетесь в свою районную больницу, и тамошний врач со скептической улыбкой кивает вам: «Да-да, больной, у вас действительно рак. Мы, кстати, об этом еще год назад знали».
Дальше немая сцена.
Все мы с вами в России живем и прекрасно знаем, что у нас в отечестве возможно всякое. Однако подобное даже в наших условиях представить трудно. Как подобное могло произойти в ВАДА, организации, бюджет которой вполне может равен бюджету всего нашего Министерства здравоохранения, понять сложно. Притом не только мне.
Рано утром в понедельник меня разбудил очередной звонок. Звонил Валерий Медведцев. В России о новом витке развития дела Пылевой стало известно, и находящаяся в Красноярске олимпийская чемпионка пережила новый шок: выходит, кто-то знал о ее анализе заранее и только ждал удобного повода, чтобы подставить наверняка.
Вчера днем в ИБУ была направлена официальная бумага от Союза биатлонистов России. Президент ИБУ Андрес Бассеберг долго тянул с ответом, обещая выступить по поводу происшедшего с официальным заявлением.
Вечером, на момент написания мной этих строк наша спортивная делегация еще не получила официального ответа от ИБУ. Однако Международный союз биатлонистов выпустил специальный пресс-релиз за подписью своего генерального секретаря Михаэля Гайстлингера. В нем говорится буквально следующее: «Обе допинг-пробы, взятые у Ольги Пылевой во время тренировочного сбора в Анхольтце, не содержали карфедона». Об этом я уже сообщил и руководителям Союза биатлонистов России, и, несмотря на поздний час, самой Пылевой. Сильно смягчая точные реплики по поводу услышанного, их реакцию в связи с этим пресс-релизом можно выразить двумя словами: «Нас обманывают!»
Комментировать
